Японист Евгений Штейнер: «Япония породила у нас тип ленивого, неактивного человека... Новая волна интереса к Востоку в Союзе шла от интеллигенции, как творческой, так и итээровской — не просто к японским красивым картинкам, а к источнику духовности, которой так не хватало в застойные времена»...

Вообще интерес к Востоку был просто одним из проявлений кризиса позднесоветской системы: Япония помогла преодолеть этот кризис в каком-то смысле, хотя пришлось заплатить большую цену: Япония была альтернативным путем развития культуры по отношению к западному, иудеохристианскому миру. Путь этот заключается в большем коллективизме и минимизации личных потребностей: для нищего советского существования это был очень хороший пример того, как можно жить, довольствуясь малым, да еще и эстетизировать это. Не ограничивать себя на пуританский манер, а играть в эстетизированную бедность: ваби-саби.

У японцев пытались научиться жить — как нужно взаимодействовать с враждебным окружением. Когда меня спрашивают, почему я вдруг занялся Японией, я говорю, что, будучи застойным юношей, хотел быть как можно дальше во времени и пространстве от окружающей меня реальности. Эскапизм был тогда знамением времени, и не просто эскапизм и аскетизм, а эстетически обыгранное воссоздание другой реальности.

У японцев в Средние века был жанр пейзажной живописи под названием «картина сердца», когда рисовали идиллические горы, воды, ручейки — и обязательно маленький домик, в котором сидел ученый книжник, не занимался земной грязью и хренью, а читал книжки, выпивал, смотрел, как бабочки порхают, и думал, что, может быть, он тоже бабочка. Этот эскапизм был актуален для многих в средневековой Японии: не у всех была возможность удалиться в горы и на все наплевать, но уходили душою в эти картинки — примерно так же многие застойные юноши моего поколения, впрочем, и до меня, и после, увлекались Японией, экибаной, дзеном. Часто это имело смешные формы, но, думаю, Япония оставила очень сильный след в позднесоветской ментальности, в частности породила тип ленивого, неактивного и предпочитающего уход от реальности человека, нежели активного созидателя и борца. В одном интервью, помню, выразился, что в свое время Япония многих увела в сухой сад — так оно и было: сад — засохший, из которого ничего толком вырасти не могло.

Оттуда вырос и Пелевин — дзен для широких масс любителей Востока. Хотя у него есть замечательное выражение, которое мне очень понравилось: «Буддизм — реакция на нехватку товаров первой необходимости»".

Полная версия интервью Анастасии Медвецкой с Евгением Штейнер